Email this article Characteristics of head injuries based on the specific nature of military conflicts
- Authors: Kislov M.А.1, Barinov E.K.2, Akulinichev E.А.3, Zotkin D.A.3
-
Affiliations:
- The Russian National Research Medical University named after N.I. Pirogov
- Russian University of Medicine
- The First Sechenov Moscow State Medical University
- Issue: Vol 10, No 4 (2024)
- Pages: 566-577
- Section: Reviews
- Submitted: 15.05.2024
- Accepted: 01.10.2024
- Published: 05.12.2024
- URL: https://for-medex.ru/jour/article/view/16145
- DOI: https://doi.org/10.17816/fm16145
- ID: 16145
Cite item
Open Access
Access granted
Subscription or Fee Access
Abstract
Head injuries are among the most serious and severe types of trauma in both peacetime and wartime conditions. This article examines head injuries sustained during various large-scale military conflicts and identifies correlations between the localization and nature of injuries, the tactics of combat operations, the weapons used, and the terrain features. This analysis is particularly relevant in light of the ongoing special military operation and may be utilized in the development of individual protective gear and strategies for treating head injuries in field hospitals.
The article incorporates scientific and specialized literature sourced from eLibrary, ResearchGate, CyberLeninka, and PubMed. A statistical and systemic-structural analysis of the literature was performed using methods such as description, comparison, generalization, and hypothesis formulation. The authors analyzed the Syrian Civil War, as well as the military operations “Iraqi Freedom” and “Enduring Freedom.” Average injury characteristics were derived and classified into groups based on the type of affected structures for better visualization. We revealed that the nature of head injuries varies significantly depending on the specifics of the military conflict. However, the most commonly affected areas in any conflict remain the lower and upper jaw, the orbit, and the nasal region.
This article makes a significant contribution to medical research and may be of value to military physicians as well as researchers and engineers involved in the design and improvement of individual protective gear.
Keywords
Full Text
Введение
Военные конфликты являются одним из способов разрешения разногласий между двумя, а зачастую и группой государств. Вне зависимости от типа боевых столкновений, будь то локальная, региональная или крупномасштабная война, наблюдается большое количество раненых людей. Практически в каждом таком противостоянии начиная с 1990 года превалирующей группой пострадавших являются гражданские. В первую очередь это связано с тактикой ведения боевых действий, и в качестве яркого примера можно привести войну в Сирии, где 70,45% пострадавших являлись мирным населением. В перспективе можно предположить, что специальная военная операция России будет первым крупным современным военным конфликтом, где безвозвратные и санитарные потери среди военнослужащих будут больше, чем среди мирного населения.
Изучение и анализ характера повреждений, полученных во время боевых действий, является важной задачей современной судебно-медицинской экспертизы, позволяющей в перспективе разработать более эффективные средства индивидуальной бронезащиты. Механизм повреждения (огнестрельный или взрывной) коррелирует с тактикой ведения боевых действий, однако наиболее часто поражаемыми зонами головы вне зависимости от механизма повреждения являются нижняя и верхняя челюсти, глазница и область носа. В первую очередь это связано с отсутствием средств индивидуальной бронезащиты (боевых шлемов, баллистических очков повышенной бронезащиты, защиты шеи и нижний челюсти) у гражданского населения и крайне малым наличием их у военнослужащих, которые могли бы обеспечивать надёжную защиту данных анатомических областей головы.
Гражданская война в Сирийской Арабской Республике
Гражданская война в Сирийской Арабской Республике длится с 15 марта 2011 года по сегодняшний день. На 2024 год в данный военный конфликт вовлечены не только страны региона, но и военно-политические группировки с мировыми державами. Министр обороны Российской Федерации генерал армии С.К. Шойгу на оперативно-мобилизационном сборе руководящего состава Вооружённых сил Российской Федерации отмечал: «Мы видим, что противостояние в Сирии ― это совершенно другой тип вооружённой борьбы, принципиально отличающийся от классических войн, в которых противником были регулярные армии»1.
Для понимания характера боевых действий необходимо рассмотреть факторы, которые помогли обеспечить незаконным вооружённым формированиям огневой перевес над правительственными войсками Сирийской Арабской Республики. Первоначально необходимо отметить, что наступательные действия незаконных вооруженных формирований велись боевыми парами/тройками стрелков в штурмовых группах, вооружением которых являлись короткоствольные штурмовые винтовки с установленными на них коллиматорными прицелами, а также приборами бесшумной стрельбы. Боевые тройки имели огневую поддержку от снайперских расчётов, противотанковых ракетных комплексов, автоматических и станковых гранатомётов, миномётов. Во-вторых, незаконные вооружённые формирования обеспечили передовые подразделения качественной оперативной разведывательной информацией, благодаря которой младший командный состав успешно и грамотно руководил вверенными им подразделениями. Несмотря на отсутствие как таковых штатных военных заводов, незаконные вооруженные формирования смогли наладить производство не только артиллерийских и миномётных установок, реактивных систем залпового огня, но и выпуск боеприпасов к ним. Мобильность артиллерийских расчётов незаконных вооружённых формирований была достигнута благодаря установке артиллерийских установок (безоткатных орудий, реактивных систем залпового огня, противотанковых ракетных комплексов, орудий Д-30, М-46 и т.п.) на пикапы и грузовые автомобили [1].
Ведение городских боёв, а также боестолкновения на предельно близкой дистанции объясняют статистику множественных ранений от огнестрельного оружия среди гражданского населения. Так, в выборке из 1333 человек, исключив 7 случаев повреждений, вызванных дорожно-транспортными происшествиями, можно увидеть явное преобладание огнестрельного типа ранения (71,9%; n=959) над взрывной травмой (27,5%; n=367) [2–11]. Стоит отметить, что зачастую взрывная травма оказывает куда более пагубное воздействие на организм человека, чем огнестрельное ранение. В первую очередь это связано с тем, что формирование взрывных повреждений является сложным, многокомпонентным процессом. Морфологические проявления таких повреждений имеют множественный, комбинированный характер. В силу того, что боевые действия велись в городах, 70,4% пациентов оказались гражданскими (n=939), военных было практически в 2,4 раза меньше ― всего 29,6% (n=394). Что касается соотношения полов раненых людей, то здесь превалирующей группой пострадавших были мужчины ― 90,5% (n=1207) против 9,4% (n=126) женщин. Средний возраст пациентов составил 26,73 года (от 1 года до 66 лет). Несмотря на перегруженность системы здравоохранения Сирийской Арабской Республики, выживаемость пострадавших оказалась достаточно высокой ― 92,7% (n=1236) [12–17]. Немалую роль в помощи раненым оказали российские военные медики, развернув сразу несколько многопрофильных полевых госпиталей.
Авторы вывели средние значения причинённых повреждений, и для большей наглядности классифицировали их по группам: повреждения костных структур (табл. 1), виды кровоизлияний при черепно-мозговой травме (табл. 2), повреждения мягких тканей (табл. 3), повреждения нервных структур (табл. 4), комплексные повреждения лицевого отдела головы (табл. 5).
Таблица 1. Локализация комплексных повреждений лицевого отдела головы (гражданская война в Сирии)
Table 1. Localization of complex injuries of the facial region of the head (Syrian civil war)
Локализация и тип повреждения | Количество пострадавших, n=1333 (%) |
Переломы костей лица | 176 (13,23) |
Переломы в области верхней челюсти и скуловой дуги | 167 (12,53) |
Переломы в области глазницы | 282 (21,16) |
Травмы верхней челюсти | 213 (15,98) |
Переломы в области зубов | 102 (7,65) |
Перелом нижней челюсти | 381 (28,58) |
Нижняя/верхняя челюсть | 12 (0,9) |
Таблица 2. Виды кровоизлияний при черепно-мозговой травме (гражданская война в Сирии)
Table 2. Localisation of haemorrhages in craniocerebral trauma (Syrian civil war)
Виды кровоизлияний | Количество пострадавших, n=586 (%) |
Внутримозговое | 202 (34,4) |
Субарахноидальное | 96 (16,4) |
Субдуральное | 81 (13,8) |
Внутрижелудочковое | 48 (8,2) |
Эпидуральное | 6 (1) |
Другое | 153 (26,2) |
Таблица 3. Локализация повреждений мягких тканей (гражданская война в Сирии)
Table 3. Localisation of soft tissue injuries (Syrian civil war)
Локализация и тип повреждения | Количество пострадавших в общей выборке, n=1333 (%) |
Повреждение мягких тканей головы | 57 |
Повреждение мягких тканей орбитально-лицевой области | 31 |
Другое | 12 |
Таблица 4. Локализация повреждений нервных структур (гражданская война в Сирии)
Table 4. Localisation of damage to nerve structures (Syrian civil war)
Локализация и тип повреждения | Количество пострадавших, n=586 (%) |
Потеря мозгового вещества головного мозга | 129 (22,1) |
Ушиб головного мозга | 69 (11,8) |
Повреждение левой теменной доли | 168 (28,7) |
Повреждение правой теменной доли | 144 (24,6) |
Повреждение левой лобной доли | 126 (21,5) |
Повреждение правой лобной доли | 144 (24,6) |
Повреждение левой височной доли | 80 (13,8) |
Повреждение правой височной доли | 123 (21,0) |
Повреждение левой затылочной доли | 75 (12,8) |
Повреждение правой затылочной доли | 93 (15,9) |
Повреждение левой доли | 321 (54,9) |
Повреждение правой доли | 336 (57,4) |
Повреждение ствола головного мозга | 8 (1,5) |
Утечка спинномозговой жидкости (ликвор) | 45 (7,7) |
Повреждение черепных нервов | 36 (6,2) |
Пневмоцефалия | 29 (5,1) |
Таблица 5. Локализация повреждений при комплексных повреждениях лицевого отдела головы (гражданская война в Сирии)
Table 5. Localization of injuries in complex injuries of the facial region of the head. (Syrian civil war)
Локализация и тип повреждения | Количество пострадавших в общей выборке, n=1333 (%) |
Нижняя челюсть / травма лицевого нерва | 66 (5) |
Нижняя челюсть / скуловая кость / травма лицевого нерва | 66 (5) |
Верхняя челюсть / скуловая кость / травма лицевого нерва | 66 (5) |
Нижняя челюсть / травма лицевого нерва / травма околоушной железы | 66 (5) |
Повреждение нижней челюсти / верхней челюсти / скуловой кости / лицевого нерва | 66 (5) |
Таким образом, можно сделать вывод, что наиболее часто поражаемой зоной головы являются нижняя челюсть и область глазницы. В первую очередь это связано с тем, что стандартные средства индивидуальной бронезащиты не предупреждают повреждений данных участков головы. На рис. 1 и 2 отражены характерные для боевой травмы повреждения нижней челюсти [12].
Рис. 1. Инородное тело и ультрафрагментарный перелом со смещением левой нижней челюсти (a ― до операции); восстановление с помощью винтовых имплантатов и мини-пластин (b ― послеоперационный период).
Fig. 1. Foreign body and ultrafragmentary fracture with displacement of the left mandible (a ― preoperatively); restoration with screw implants and miniplates (b ― postoperative period).
Рис. 2. Множественные фрагментарные переломы со смещением в правой ветви нижней челюсти (a ― до операции); мини-пластина и винтовой имплантат в правой ветви нижней челюсти (b ― послеоперационный период).
Fig. 2. Multiple displaced fragmentary fractures in the right mandibular branch (a ― preoperative); miniplate and screw implant in the right mandibular branch (b ― postoperative period).
Операции «Иракская свобода» (война в Ираке) и «Несокрушимая свобода» (война в Афганистане)
Операции «Иракская свобода» и «Несокрушимая свобода» являются наиболее крупными военными операциями, проведёнными армией США за последние десятилетия. Говоря о специфике боевых действий в Ираке, стоит отметить, что армия США массово применила «умные» боеприпасы. Так, в 2003 году порядка 66% и 85% всех боеприпасов, использованных Военно-воздушными силами США в Ираке и авиацией Великобритании соответственно, были управляемыми. Суммарно США израсходовали 23 000 управляемых боеприпасов и 750 крылатых ракет. Подобная тактика сводила потери военного контингента США к минимуму, так как после массированных авиационных ударов, многие из которых наносились кассетными боеприпасами, иракская армия была не способна организовать оборону. Американцы смогли полностью использовать своё техническое преимущество. После ударов авиации танки расстреливали оставшуюся в строю бронетехнику иракцев с дистанции 1500–2000 метров. Успешно уничтожив её, танки продвигались вперёд на два километра и повторяли процедуру [18].
Боевые действия в Афганистане не сильно отличались своим характером от военного столкновения в Ираке. Талибы, как и Иракские вооружённые силы, не смогли дать отпор вторжению армии США и силам НАТО. Военно-воздушные силы США наносили массированные удары по пещерам вооружённых формирований талибов, применяя боеприпасы с термобарическим зарядом и бетонобойными боевыми частями (BLU-118/B, BLU-109, BLU-113). В ходе кампании 2001–2002 годов было использовано порядка 18 000 авиационных боеприпасов, из них 5000 составляли управляемые авиабомбы, оснащённые комплектами JDAM (Joint Direct Attack Munition). Талибы не имели как таковой системной противовоздушной и противоракетной обороны, поэтому 75% всех боеприпасов точно поразили свои цели. Однако талибы смогли втянуть контингент НАТО и США в партизанскую войну, методично уничтожая их вооружённые силы при помощи самодельных взрывных устройств и штатных боеприпасов, замурованных под асфальт [19].
Авторы проанализировали данные и вывели средние значения причинённых повреждений военным и гражданским лицам за время военных операций в Ираке и Афганистане [20–26]. В исследуемую выборку вошли пациенты, получившие ранения головы (n=2850), из них мужчин было 98% (n=2793), женщин ― 2% (n=57), средний возраст которых составил 25,86 года (от 18 до 57 лет); гражданских лиц было 60,62% (n=1728), военных ― 39,38% (n=1122). Соотношение военнослужащих по родам войск было следующим: 72,37% раненых служили в пехоте (n=812), 24,24% ― в морской пехоте (n=272), 2,14% ― в Военно-морском флоте (n=24), 1,25% ― в Военно-воздушных силах (n=14). Выживаемость пострадавших была высокой ― 96,2% (n=2741). Повреждения черепа и челюстно-лицевой области получили 26% военнослужащих всего военного контингента. Наиболее повреждаемой областью предсказуемо оказалась нижняя челюсть, за ней следовали носовая область и глазница. Как отмечалось выше, такой высокий процент травм связан с отсутствием средств индивидуальной бронезащиты для данных областей головы. Распределение повреждений костных структур и мягких тканей у пациентов, получивших ранения головы во время операций «Иракская свобода» и «Несокрушимая свобода», представлены в табл. 6 и 7. На рис. 3 демонстрируется доступность лицевых костей черепа для поражающих элементов взрывного устройства при использовании защитного шлема [20].
Таблица 6. Локализация повреждений костных структур (операции «Иракская свобода» и «Несокрушимая свобода»)
Table 6. Localisation of injuries to bone structures (Operation Iraqi Freedom and Operation Enduring Freedom)
Локализация и тип повреждения | Количество пострадавших, n=1700 (%) |
Травма свода черепа | 52 (3,06) |
Паренхимальная черепно-мозговая травма | 70 (4,12) |
Базальный перелом черепа | 43 (2,53) |
Перелом шейного отдела позвоночника | 17 (1) |
Комплексные переломы лицевого отдела черепа | 30 (1,76) |
Перелом нижней челюсти | 436 (25,65) |
Носовая область | 213 (12,53) |
Верхняя челюсть | 42 (2,47) |
Верхняя челюсть / скуловая кость | 247 (14,53) |
Глазница | 209 (12,3) |
Лобная пазуха | 35 (2,06) |
Перелом височной кости | 45 (2,65) |
Повреждение зубов | 204 (12) |
Открытая черепно-мозговая травма | 57 (3,35) |
Открытый перелом | 1292 (76) |
Таблица 7. Локализация повреждений мягких тканей (операции «Иракская свобода» и «Несокрушимая свобода»)
Table 7. Localisation of soft tissue injuries (Operation Iraqi Freedom and Operation Enduring Freedom)
Локализация и тип повреждения | Количество пострадавших, n=210 (%) |
Большая и малая скуловая мышцы | 26 (12,38) |
Травма барабанной перепонки | 63 (30) |
Рванные травмы лица | 91 (43,33) |
Повреждение дыхательных путей | 30 (14,29) |
Ссадины | 10 (5) |
Ушибы | 4 (2) |
Рис. 3. Векторы возможных попаданий снарядов и осколков в голову при использовании защитного шлема.
Fig. 3. Vectors of possible projectile and shrapnel hits to the head when using a protective helmet.
Война в Афганистане и Ираке имела яркое отличие от боевых действий в Сирии ― количество прямых огневых контактов между подразделениями было сведено к минимуму, что отразилось на механизмах травмы. Так, 90,28% (n=4616) всех ранений были получены в результате взрывов, и только 8,21% (n=420) травм были нанесены огнестрельным оружием. В силу того, что талибы не были обеспечены штатными боеприпасами, 65,7% всех взрывных ранений были получены от самодельных взрывных устройств. Для понимая характера огнестрельных ранений приводим фото и рентгеновский снимок ранения из пистолета P8 (рис. 4) и винтовки (рис. 5). На примере ранения из винтовки (см. рис. 5) пуля прошла по касательной траектории, вследствие чего огнестрельная травма не имела критических для человека последствий, однако если боеприпас (в нашем случае пуля калибра 7,62 мм АК-47) задевает костные структуры, то повреждения оказываются куда более серьёзными (рис. 6) [21].
Рис. 4. Влияние низкоскоростного огнестрельного ранения из пистолета Р8 на ткани с близкого (~4 м) расстояния: входное ранение около 9×9 мм, медиальное (a); выходное ранение около 10×10 мм (b); пинцет в пулевом канале (c), который также обнаруживается на рентгенограмме (d, стрелка) благодаря расположению множества мелких костных осколков. При пальпации острой ложкой в мягких тканях был обнаружен раневой канал со сквозным отверстием размером ~4–5 см (Афганистан, спасательный центр в Кундузе, июль 2010 года).
Fig. 4. Effect of a low-velocity gunshot wound from a P8 pistol on tissue from a close (~4 m) distance: entry wound about 9×9 mm, medial (a); exit wound about 10×10 mm (b); pincer in the bullet canal (c), which is also detectable on the radiograph (d, arrow) due to the location of multiple small bone fragments. Palpation with a sharp spoon revealed a wound channel with a ~4–5 cm through hole in the soft tissue (Afghanistan, Kunduz Rescue Centre, July 2010).
Рис. 5. Пулевое и осколочное ранение в области головы и шеи в сравнении: вторичное ранение от выстрела из винтовки (a); косвенное осколочное ранение лица после попадания «реактивной гранаты» (b). (Афганистан, спасательный центр в Кундузе, апрель 2010 года).
Fig. 5. Bullet and shrapnel wounds to the head and neck compared: secondary wound from a rifle shot (a); indirect facial shrapnel wound after a ‘rocket-propelled grenade’ (b). (Afghanistan, Kunduz Rescue Centre, April 2010).
Рис. 6. Дефект мягких тканей и костей от автомата АК-47 (a); предоперационная (b) и постоперационная (c) компьютерная томография.
Fig. 6. Soft tissue and bone defect from an AK-47 assault rifle (a); preoperative (b) and postoperative (c) computed tomography.
Заключение
Основываясь на проведённом анализе публикаций с применением судебно-медицинских знаний для анализа повреждений, полученных в результате боевых действий, нами было выявлено, что вне зависимости от специфики боевых действий, применяемого вооружения и ландшафта конфликта наиболее часто повреждаемыми структурами головы являются нижняя и верхняя челюсти, глазница и область носа. Данное исследование может инициировать разработку и массовое внедрение в войска средств индивидуальной бронезащиты, обеспечивающих защиту структур лицевого отдела черепа.
Дополнительная информация
Источник финансирования. Авторы заявляют об отсутствии внешнего финансирования при проведении поисково-аналитической работы.
Конфликт интересов. Авторы декларируют отсутствие явных и потенциальных конфликтов интересов, связанных с публикацией настоящей статьи.
Вклад авторов. Все авторы подтверждают соответствие своего авторства международным критериям ICMJE (все авторы внесли существенный вклад в разработку концепции, проведение поисково-аналитической работы и подготовку статьи, прочли и одобрили финальную версию перед публикацией). Наибольший вклад распределён следующим образом: М.А. Кислов ― концепция исследования; Е.Х. Баринов ― написание и редактирование текста статьи; Е.А. Акулиничев ― статистическая обработка данных, редактирование текста статьи; Д.А. Зоткин ― сбор и обработка данных.
Additional information
Funding source. This article was not supported by any external sources of funding.
Competing interests. The authors declare that they have no competing interests.
Authors’ contribution. All authors made a substantial contribution to the conception of the work, acquisition, analysis, interpretation of data for the work, drafting and revising the work, final approval of the version to be published and agree to be accountable for all aspects of the work. M.A. Kislov: research concept; E.Kh. Barinov writing and editing the article; E.A. Akulininchev: statistical data processing, editing of the article text; D.A. Zotkin: data collection and processing.
1 Информационное агентство России ТАСС [Интернет]. Шойгу: расширение спектра военных конфликтов повышает требования к командованию ВС России [12 февраля 2019]. Режим доступа: https://tass.ru/armiya-i-opk/6104449?ysclid=m3809sklye688924577.
About the authors
Maksim А. Kislov
The Russian National Research Medical University named after N.I. Pirogov
Email: kislov@sechenov.ru
ORCID iD: 0000-0002-9303-7640
SPIN-code: 3620-8930
MD, Dr. Sci. (Medicine), Assistant Professor
Россия, MoscowEvgeny Kh. Barinov
Russian University of Medicine
Email: ev.barinov@mail.ru
ORCID iD: 0000-0003-4236-4219
SPIN-code: 2112-4568
MD, Dr. Sci (Medicine), Professor
Россия, MoscowEgor А. Akulinichev
The First Sechenov Moscow State Medical University
Email: egor40rus@icloud.com
ORCID iD: 0009-0002-2142-151X
Россия, Moscow
Dmitriy A. Zotkin
The First Sechenov Moscow State Medical University
Author for correspondence.
Email: zotkin.dmitriy.83@mail.ru
ORCID iD: 0000-0002-2419-5952
SPIN-code: 9263-0002
Россия, Moscow
References
- Trotsenko KА. Fighting in Syria: Furthering combined-arms combat and operation methods or a special case? Voyennaya mysl = Military thought. 2020;(12):31–48. EDN: NLBUOM
- Isakov VD, Babakhanyan RV, Matyshev LL, et al. Forensic medical expertise of explosive trauma. Saint Petersburg; 1997. 120 р. (In Russ.)
- Nechaev EA, Gritsanov AI, Fomin NF, Minnullin IP. Minno-explosive trauma. Saint Petersburg: Al'd; 1994. 488 р. (In Russ.)
- Popov VL. Explosion. Forensic and medical aspects: A guide for experts. Saint Petersburg: Yuridicheskii tsentr; 2019. 296 с. (In Russ.)
- Popov VL. Certain theoretical-methodological problems of forensic medical expertise of the blast injury. Sudebno-meditsinskaia ekspertiza = Forensic medical expertise. 2015;(4):4–10. EDN: UGWJWP
- Popov VL, Tiurin MV, Makarov II, Fradkina NA. The current state and prospects of the development of forensic medical expertise of the blast injury. Sudebno-meditsinskaia ekspertiza = Forensic medical expertise. 2013;(3):25–30. EDN: QCNBPR
- Forensic medicine and forensic medical expertise: National manual. Ed. by Y.I. Pigolkin. Moscow: GEOTAR-Media; 2014. Р. 307–328. (In Russ.)
- Tomilin VV, Pashinyan GA. Manual on forensic medicine. Moscow: Meditsina; 2001. 576 р. (In Russ.)
- Fradkina NA, Kovalev AV, Makarov II. Peculiarities of forensic medical reconstruction of the mechanism of injuries in numerous victims of the explosion of a high-capacity blasting device. Sudebno-meditsinskaia ekspertiza = Forensic medical expertise. 2013;(2):4–6. EDN: PYSSKJ
- Kislov MA, Makarov IY, Leonov SV, et al. The current state of the issue on explosive injury. Sudebno-meditsinskaia ekspertiza = Forensic medical expertise. 2021;(4):68–72. EDN: KKOANH doi: 10.17116/sudmed20216404168
- Molchanov VI. Forensic medical examination of explosion injuries. Leningrad: Voenno-meditsinskaya akademiya im. S.M. Kirova; 1962. 18 р. (In Russ.)
- Arlı C, Özkan M, Karakuş A. Incidence, etiology, and patterns of maxillofacial traumas in Syrian patients in Hatay, Turkey: A 3-year retrospective study. Ulus Travma Acil Cerrahi Derg. 2019;25(1):29–33. doi: 10.5505/tjtes.2018.16243
- Ucak M. Shrapnel injuries on regions of head and neck in Syrian war. J Craniofac Surg. 2020;31(5):1191–1195. doi: 10.1097/SCS.0000000000006345
- Ucak M. Incidence and severity of maxillofacial injuries during the Syrian civil war in Syrian soldiers and civilians. J Craniofac Surg. 2019;30(4):992–995. doi: 10.1097/SCS.0000000000005440
- Neubauer DC, Camacho M, O'Reilly EB, et al. The new face of war: Craniofacial injuries from operation inherent resolve. J Trauma Acute Care Surg. 2022;93(2S, Suppl. 1):S49–S55. EDN: XOSWMR doi: 10.1097/TA.0000000000003700
- Hanafi I, Munder E, Ahmad S, et al. War-related traumatic brain injuries during the Syrian armed conflict in Damascus 2014–2017: A cohort study and a literature review. BMC Emerg Med. 2023;23(1):35. EDN: MBDTRS doi: 10.1186/s12873-023-00799-6
- Şimşek KB, Dokur M, Uysal E, et al. Characteristics of the injuries of Syrian refugees sustained during the civil war. Ulus Travma Acil Cerrahi Derg. 2017;23(3):199–206. doi: 10.5505/tjtes.2016.95525
- Valetsky OV, Girin AV, Markin AV, Neelov VM. Lessons of Iraq. Tactics, strategy and technique in the Iraqi wars of the USA. Moscow: Izdatel' Vorob'ev A.V.; 2015. 212 р. (In Russ.)
- Valetsky OV, Neelov VM. Features of combat operations in Afghanistan (2001–2015). A brief essay. Moscow: Izdatel' Vorob'ev A.V.; 2015. 88 р. (In Russ.)
- Hauer T, Huschitt N, Kulla M, et al. [Bullet and shrapnel injuries in the face and neck regions. Current aspects of wound ballistics. (In German)]. HNO. 2011;59(8):752–764. doi: 10.1007/s00106-011-2365-1
- Brennan J. Head and neck trauma in Iraq and Afghanistan: Different war, different surgery, lessons learned. Laryngoscope. 2013;123(10):2411–2417. doi: 10.1002/lary.24096
- Keller MW, Han PP, Galarneau MR, Gaball CW. Characteristics of maxillofacial injuries and safety of in-theater facial fracture repair in severe combat trauma. Mil Med. 2015;180(3):315–320. doi: 10.7205/MILMED-D-14-00345
- Lew TA, Walker JA, Wenke JC, et al. Characterization of craniomaxillofacial battle injuries sustained by United States service members in the current conflicts of Iraq and Afghanistan. J Oral Maxillofac Surg. 2010;68(1):3–7. doi: 10.1016/j.joms.2009.06.006
- Breeze J, Gibbons AJ, Shieff C, et al. Combat-related craniofacial and cervical injuries: A 5-year review from the British military. J Trauma. 2011;71(1):108–113. doi: 10.1097/TA.0b013e318203304a
- Stewart SK, Pearce AP, Clasper JC. Fatal head and neck injuries in military underbody blast casualties. J R Army Med Corps. 2019;165(1):18–21. doi: 10.1136/jramc-2018-000942
- Breeze J, Gensheimer W, DuBose JJ. Combat facial fractures sustained during operation resolute support and operation freedom's sentinel in Afghanistan. Mil Med. 2020;185(9-10):414–416. doi: 10.1093/milmed/usaa159
Supplementary files
